В целом Россия справилась с кризисом и пандемией лучше многих стран. ВВП снизился, по оценке Росстата, на 3,1%, тогда как мировая экономика на 3,5% (оценка МВФ), а экономика Еврозоны – на 6,8%. В России от COVID-19 заболело около 2,6% населения и уровень смертности составил 1,9%, против 4,5-6% в развитых европейских странах и уровне смертности 2,4-3,5% [1] .

Особенностью российского пути преодоления кризиса стало то, что основные потери, несмотря на меры поддержки (уменьшившие падение реальных доходов населения на 1,6 проц. пункта), понесло население. В большинстве европейских стран падение ВВП (а тем самым и прибыли) значительно превысило снижение реальных доходов населения, тогда как в России сокращение реальных доходов выше, чем падение ВВП. В США массированное вливание денег уменьшило падение производства, и позволило даже увеличить доходы населения.

В 2021 году мировая экономика и российская покажут рост, но компенсировать провал 2020 года многим странам удастся лишь в 2022 году, если не будет третьей волны пандемии. Глубина мировой рецессии беспрецедентна для 20-го и 21 веков, однако качественные последствия пандемии более серьезны и системны. Пандемия показала всю уязвимость современного общества и экономики перед лицом стихийного бедствия и слабость системы здравоохранения, даже при высоком уровне расходов на нее.

Хотя относительные потери российской экономики оказались меньше, чем во многих странах, они обострили и без того непростые последствия семилетней стагнации, когда ВВП страны вырос всего на 2,4 % (к 2013 г), а реальные доходы населения сократились на 10,6%. Несмотря на предпринимаемые усилия и стратегические программы относительные позиции России в мире в целом и по отношению к своим соседям ухудшились за последние семь лет.

В 2000-е годы Россия существенно сократила разрыв с Германией и другими развитыми странами по уровню доходов населения. Соотношение ВВП по ППС на душу населения в России и Германии увеличилось с 39% в 2000 году до 60% от в 2012 году. После 2013 года разрыв снова начал нарастать. Подушевой ВВП России (по ППС) сейчас составляет 57-59% от уровня Германии и при сложившейся инерции это соотношение может значимо не улучшится к 2024 году. Казахстан и Румыния в этих условиях могут почти вплотную приблизились к России. Отставание от стран-соседей может стать важным фактором политической повести, как это показывают события в Белоруссии.

При инерционном консервативном сценарии развития к 2024 году не удастся в полной мере преодолеть последствия многолетнего падения доходов населения и опередить темпы роста мировой экономики.

Как ускорить экономическое развитие и найти ответы на стоящие перед страной вызовы? Правительство приняло в прошедшем году план восстановления докризисного уровня производства, занятости и доходов, и с начала года развернута работа по подготовке новой Стратегии развития страны до 2030 года. Контуры новой стратегии еще формируются и важно понять причины невыполнения предыдущих стратегических решений и то, в какой мере сохраняется преемственность между старыми и новыми стратегическими программами. В прошлом году исполнилось 12 лет с момента принятия «Концепции долгосрочного социально-экономического развития России до 2020 года» (КДР 2020). В ней была поставлена задача перехода к инновационной и социально ориентированной экономике, где основным драйвером должны были стать отрасли экономики знаний и высоких технологий, а средний класс (с доходами сопоставимыми с развитыми странами) должен был достичь 35-40%. За прошедшие годы решить в полной мере эту задачу не удалось. Свою роль сыграли антироссийские санкции, однако это и результат того, что задачи развития и преобразований во многом отходили на второй план в угоду текущим действиям и ставке на поддержание финансовой стабильности любой ценой. Практически все приоритетные государственные программы, направленные на решение стратегических задач, постоянно корректировались в сторону уменьшения финансирования, а национальные проекты, принятые в 2012 и 2018 годах, решали в отличие от госпрограмм точечные среднесрочные задачи. Достаточно высокой степени выполнения плановых показателей удалось добиться только в части повышения заработной платы целевым категориям работников в бюджетной секторе при существенном сокращении их численности.

Относительно жесткая денежная и бюджетная политика и накопление избыточных государственных накоплений повысили российской устойчивость экономики, но затормозили ее рост. Национальные сбережения в России в последние годы, несмотря на снижение оттока капитала, превышают уровень накопления на 2-4% ВВП, хотя в среднесрочной перспективе это разрыв сократится. Основной формой использования этих избыточных сбережений является увеличение золотовалютных активов, Фонда национального благосостояния и других финансовых активов государства, а также отток капитала. Инвестирование этих средств в российскую экономику могло бы ускорить ее среднегодовые темпы роста в среднесрочной перспективе как минимум на 1-1,5 проц. пункта.

Задача ускорения темпов роста и более глубоко – переход к экономике, основанной на экономике знаний, высокой производительности труда, и конкурентоспособности, как и задача построения общества без крайнего неравенства со значительным средним классом остаются актуальными и сегодня. В тоже время пандемия обострила вопрос о поиске баланса между экономическим развитием и сбережением человеческой жизни, развитием человеческого богатства (здоровья, знаний, уровня жизни) и сбережением природы. Сбережение природы или экологически ориентированное развитие стало в последнее время трактоваться как переход к зеленой экономике, адаптированной к климатическим изменениям и уменьшению углеродного следа. Развитые европейские страны с проектом «Green Deal» во многом жертвуют экономическим ростом ради жесткой модели перехода к низкоуглеродному развитию, и путем планируемого трансграничного углеродного налога навязывать эту модель другим странам, понижая конкурентоспособность их продукции. Россия имеет возможность выбрать самостоятельный путь, совмещающий развитие человеческого богатства, сокращение отставания от развитых стран по уровню доходов с развитием комплексных экологических технологий, обеспечивающих не только низкую эмиссию СО₂, но и высокое качество воздуха, воды, глубокую переработку отходов, сочетающих высокую энергоэффективность с оптимальным экономичным использованием различных видов энергии [2] .

Можно говорить о тройственности новой экономики – экономики инноваций и знаний, экономики благосостояния для всех и зеленой экономики, или экономики новой ноосферы, когда жизнедеятельность человечества встроена в природную среду, а не ведет к ее разрушению. В новой разрабатываемой стратегии страны эти вопросы безусловно найдут свое отражение. Вместе с тем необходимо не только учесть уроки достижений и провалов предыдущих государственных стратегий и стратегических решений, что получилось, а что нет, но и значительно более сложную внешнюю, да и внутреннюю ситуацию для страны. Россия находится под санкциями, став объектом технологической и финансовой борьбы. Она попала в геополитическое одиночество, будучи во многом во враждебном окружение, имея слабых союзников и сильных противников и соперников, хотя это еще не состояние осажденной крепости времен холодной войны. Если в начале 2000-х годов российской общество было на подъеме, отталкиваясь от кризисных 90-х годов, то к рубежу третьего десятилетия накопилась определенная социальная усталость, груз потерь последнего десятилетия и нереализованных планов. Правда, и наши партнеры и соперники, – США, Евросоюз, – сами находятся во многом в кризисном положении. Момент истины переживают все страны, но переживают по разному, и у России есть шанс избежать потрясений, и реализовать действительно привлекательную для российского общества и для других стран модель развития и модернизации.

Из материалов «Научных трудов ВЭО России»