Состояние российской экономики перед кризисом было далеко не блестящим. Есть расхожее мнение, что наша экономика лежала на боку, а если мы лежим на боку, то и падать не так глубоко.

Проблема состоит в том, что мы вошли в этот кризис с большим количеством резервов, и эти резервы позволяют нам относительно благоприятно чувствовать себя в течение 2021 года и, по-видимому, даже 2022 года, я уж не говорю про 2020 год. Вопрос – каковы будут наши ориентиры, прежде всего в области экономической политики, когда острая фаза кризиса кончится и мы начнем из него выходить. Существует большой риск того, что эти ориентиры могут вернуться к политике макрофинансовой стабилизации. Да, мы потратим значительную часть наших резервов, и соблазн перейти к сберегающей политике будет достаточно высок, а это большой риск для нашего экономического развития.

Приведу любопытный факт, про который мало кто говорит. Если наша экономика в этом году упадет меньше, чем экономика ФРГ, то по итогам 2020 года Россия станет пятой экономикой мира. Мы проводили расчеты при разных параметрах паритета покупательной способности. И считаем, что выход на пятое место для России более чем вероятен. Этого еще нужно достичь, но если мы все-таки станем по итогам 2020 года пятой экономикой мира, хотелось бы, чтобы это не было мгновенным результатом, который мы сразу отдадим. Хорошо бы что-то извлечь из этого, потому что возможность структурной перестройки очень важна. А для того чтобы получить эффект структурной перестройки, безусловно, нужно иметь политику, отличную от политики макрофинансовой стабилизации.

Безусловно, после того как карантин снимут, по итогам второго и третьего кварталов, скорее всего и четвертого, мы все равно получим экономический спад. Но так или иначе будет история с реализацией отложенного спроса. Конечно, эту историю можно «размазать» по кварталам и получить, условно говоря, во втором и третьем квартале следующего года подскок экономики на 3–4%, а по итогам года 2–4% рост ВВП. Но на мой взгляд, это был бы средний результат. При условии, что у нас есть возможности и резервы для того, чтобы подтолкнуть экономику на выходе из тяжелого кризиса. Мы остановили политическими решениями до трети экономики, и то, как мы запустим эту треть в обратную сторону, будет определять, насколько эффективной станет экономика России.

Кроме того, сейчас удачный момент для инвестиций в новые сектора экономики, там, где у нас есть технологические разрывы, там, где эти средства будут более эффективны, чем просто раздача «вертолетных денег». И очень важно сказать, что кривая выхода экономики из кризиса будет определяться параметрами внутреннего спроса, причем не только потребительского, потому что потребительский спрос надо будет поддерживать, но и инвестиционного, и в том числе спроса со стороны государства.

Если посмотреть, как государство пыталось поддерживать экономическую активность в 2008–2009 гг., там есть много полезного. Тот объем средств, который был потрачен, а это примерно 2,7 триллиона рублей в рамках 2009–2010 гг., с одной стороны, поддержал уровень доходов населения, а с другой стороны, поддержал те предприятия, которые производили важную продукцию. Это и автомобильная техника, и дорожная. То есть накоплен опыт, который мог бы использоваться в данном случае.

Что касается оценок спада экономики в этом году – безусловно, он будет серьезным. У нас 5 миллионов человек под угрозой потери рабочих мест. И, конечно, этих людей нужно поддерживать. Тем не менее, мне кажется, основной масштаб ресурсов должен тратиться во второй половине года, ближе к его концу. Главное – это 2021 год. Если в 2021 году экономика выйдет на 4–5% рост ВВП, мы получим хорошие возможности для старта в будущем.

По материалам 26-й экспертной сессии Координационного клуба ВЭО России «Постпандемическая экономика: как не допустить рецессии?»